Важнейшие события в истории Москвы, реальные факты, подлинные имена, творчески трансформируясь в сознание писателей, органически входили в контекст художественных произведений. Разграбленная, разоренная в огне пожаров, но не покоренная, ввергшая в катастрофу армии Наполеона, встает со страниц «Войны и Мира» Л.Н. Толстого. Грозные, напряженные осенне-зимние дни 1905 года, баррикадные бои на улицах и площадях Москвы документально точно воспроизводит в романе - эпопее «Жизнь Клима Самгина» А.М. Горький.

О Москве писали не только те, кто постоянно там бывал, жил и работал, но и те люди, которые были там «проездом», имели опосредованное отношение к столице России. Именно к таким писателям и относятся А.А. Ахматова и О.Э. Мандельштам. Их родиной был Петербург, Москва же никогда не была и не стала для них родным городом. Но так или иначе, за время их пребывания в Москве, у обоих сложилось свое понимание образа города, которое в последствии изменялось, приобретало новую форму. Это понимание, осознание Москвы возникало не сразу. Каждый новый приезд в Москву был связан с каким-либо значимым событием в жизни поэтов, а это в свою очередь отражалось на их отношении к городу. Ахматова и Мандельштам пытались понять Москву, почувствовать ее историческую многослойность, когда человек существует между церковью постройки XVI века и доходным домом начала ХХ. Возможно, это им удавалось не всегда, и наверно поэтому можно достаточно четко проследить, как со временем Москва обретала в их стихах совершенно новый облик, не похожий на тот, который буквально недавно рисовался в их сознании. Так как ни Ахматова, ни Мандельштам никогда не были москвичами, то и стихов, посвященных Москве, не так уж и много. Но, несмотря на это, можно постараться проследить, как меняется позиция лирического героя по отношению к городу, и какую роль Москва сыграла в жизни поэтов.

В стихотворении Осипа Мандельштама. «1 января 1924 года» есть такие строки, обращенные к Москве:

* Каким железным скобяным товаром
* Ночь зимняя гремит по улицам Москвы,
* То мерзлой рыбою стучит, то хлещет паром
* Из чайных розовых - как серебром плотвы.
* Москва - опять Москва.
* Я говорю ей: здравствуй!
* Не обессудь, теперь уж не беда,
* По старине я принимаю братства
* Мороза крепкого и щучьего суда.

Мандельштам родился в Варшаве в семье купца. Учился на романо- германском отделении Петербургского университета. Начал печататься в 1910г.: первая книга стихов «Камень» (1913г., второе издание 1916г.), вторая - «Tristia». В ранних стихах ощутимо влияние поэзии символизма. Однако, будучи изумительно тонким, изящным лириком, он вряд ли укладывается в прокрустово ложе акмеизма. Его творчество было, конечно, шире. Его стихи пророчат гибель, по его определению, «христианско-эллинской» культуры. В его послереволюционных стихах звучит тема «отщепенства», результатом чего является социальная изоляция поэта. Он пробовал свои силы и в прозе: «Шум времени» (1925) - сборник автобиографических рассказов, «Египетская марка» (1928) - повесть о духовном кризисе интеллигенции перед революцией, эссе «Разговор о Данте» (1933). По воспоминаниям священника Михаила Ардова, Ахматова говорила, что чувствует Петербург, Пастернак - Москву, «а Осипу дано и то, и другое». В Москве Мандельштам был изначально чужак, петербуржанин (корневой город для Мандельштама был все-таки один), - но он обжил Москву и ощутил (или даже создал для себя) новое место человека в этом вновь столичном городе - теряющееся, скользящее, превращающее на ходу человека в «воробья», «трамвайную вишенку». Ошарашенность и ощущение тепла в перчатке - они рядом.






* Нет, не спрятаться мне от великой муры
* За извозчичью спину - Москву,
* Я трамвайная вишенка страшной поры
* И не знаю, зачем я живу …
* … И едва успевают грозить из угла -
* Ты как хочешь, а я не рискну!
* У кого под перчаткой не хватит тепла,
* Чтоб объездить всю курву-Москву.

Он жил в левом флигеле дома Герцена на Тверском бульваре (д. 25). Мемориальная доска на доме напоминает: «Поэт Осип Эмильевич Мандельштам жил в этом доме в 1922- 1923 и в 1932-1933 годах». Здесь в 1920-1930-е гг. находилось писательское общежитие, в котором А. А. Ахматова навещала чету Мандельштамов в 1932-1933 гг. Мандельштам посвятил ей еще в 1917 г. стихотворение «Кассандра», затем «Твое чудесное произношение», «Что поют часы-кузнечики». В «Листках из дневника» Ахматова вспоминала: «Снова и совершенно мельком я видела Мандельштама в Москве осенью 1918 года. В 1920 году он раз или два приходил ко мне в Сергиевскую (в Петербурге), когда я работала в библиотеке Агрономического института и там жила. Тогда я узнала, что в Крыму он был арестован белыми; в Тифлисе меньшевиками». Ахматова говорила о том, что «в то время, как (в 1933 г.) О. Э. встречали в Ленинграде как великого поэта… и его приезд и вечера были событием, о котором вспоминали много лет и вспоминают еще и сейчас (1962),- в Москве его никто не хотел знать, и, кроме двух-трех молодых и неизвестных ученых- естественников, О. Э. ни с кем не дружил».

Н. Я. Мандельштам, жена поэта, в своей «Второй книге» писала об отношениях Мандельштама и Ахматовой: «Пришлось Мандельштаму довольствоваться легкими дружбами с легкими людьми, но, как бы ни складывалась жизнь, он всегда берег наши отношения и ценил дружбу с Ахматовой. С ней был разговор, шутка, смех, вино и главное - общий путь, одинаковое понимание самых существенных вещей и взаимная поддержка в труде и во всех бедах». Мандельштам хорошо знал литературную Москву и посвятил ей два очерка: «Литературная Москва» и «Литературная Москва. Рождение фабулы». Он входил в группу «Лирический круг», в которую также входили А. Ахматова, К. Липскеров, С. Парнок, С. Шервинский, В. Ходасевич, А. Эфрос и др. В статье «Литературная Москва» он так писал о Москве: «Москва - Пекин; здесь торжество материка, дух Срединного царства, здесь тяжелые канаты железнодорожных путей сплелись в тугой узел, здесь материк Евразии празднует свои вечные именины. Кому не скучно в Срединном царстве, тот - желанный гость в Москве.

Кому запах моря, кому запах мира. Здесь извозчики в трактирах пьют чай, как греческие философы; здесь на плоской крыше небольшого небоскреба показывают ночью американскую сыщицкую драму; здесь приличный молодой человек на бульваре, не останавливая ничьего внимания, насвистывает сложную арию Тангейзера, чтобы заработать свой хлеб, и в полчаса на садовой скамейке художник старой школы сделает вам портрет на серебряную академическую медаль; здесь папиросные мальчишки ходят стаями, как собаки в Константинополе, и не боятся конкуренции; ярославцы продают пирожные, кавказские люди засели в гастрономической прохладе. Здесь ни один человек, если он не член Всероссийского союза писателей, не пойдет летом на литературный диспут…»

Имея в виду «чистки поэзии» в 1920-е гг., Мандельштам писал: «Когда в Политехническом музее Маяковский чистил поэтов по алфавиту, среди аудитории нашлись молодые люди, которые вызвались, когда до них дошла очередь, сами читать свои стихи, чтобы облегчить задачу Маяковскому. Это возможно только в Москве и нигде в мире,- только здесь есть люди, которые, как шииты, готовы лечь на землю, чтобы по ним проехала колесница зычного голоса».