...Я была тогда с моим народом...
А. Ахматова

Моим любимым поэтом XX века является Анна Андреевна Ахматова.
Удивительные поэтические строки, написанные ее рукой, вошли в мою жизнь с раннего детства. Именно ее стихи о сером коте по кличке «Мурка» я выучила наизусть, когда мне исполнилось три года. Шло время, я повзрослела и выучила наизусть стихи цикла «В Царском Селе», представляя вместе с Ахматовой «озерные берега», у которых грустил «смуглый отрок», впитала в себя удивительные стро¬ки о любви. Много позже, в девятом классе, я про¬читала «Реквием» и была потрясена: такой Ахматовой я еще не знала.
«Реквием», на мой взгляд, является вершинным произведением не только всего творчества поэта (не решаюсь назвать Ахматову поэтессой, ведь она так не любила этого слова), но и всей гражданской поэзии XX века.
«Реквием» для меня — пример сюжетно-композиционной целостности и гармоничности, поэтому я попытаюсь проанализировать произведение с этой точки зрения, проследив, как раскрывается основ¬ной конфликт поэмы — противостояние народа и тоталитарной власти.
Этот конфликт обозначен уже в эпиграфе, где Ахматова с гордостью заявила о своей принадлежности к народу, живущему в атмосфере тоталита-ризма:

...Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

А далее следует прозаическое «Вместо Предисловия», повествующее о жизненной основе «Реквиема». Казалось бы, чистая информация, но как точно здесь передано время «ежовщины»! Ахматову не узнали, а «опознали» в той страшной тюрем¬ной очереди, где все «говорили шепотом», а губы у женщины, попросившей ее написать обо всем, голубые от голода и страдания.
Это помогает нам понять, почему Ахматова, ко¬торая никогда не откликалась на требования влас¬ти или лукавых друзей (вспомним знаменитое «Мне голос был...»), согласилась написать по этому страш¬ному и святому заказу.

Создается страшный образ страны-тюрьмы: «крепки тюремные затворы», за которыми «каторжные норы и смертельная тоска».
Даже описывая горе, перед которым «гнутся горы», Ахматова остается верной своей любви к Пушкину: слова «каторжные норы» взяты из его знаменитого послания декабристам. Как и «смуглый отрок», Анна Андреевна отвергала любое насилие над личностью, любую тиранию.
Здесь же возникает и образ города. Ленинград Ахматовой лишен пушкинского блеска. Я думаю, что он даже страшнее Петербурга Достоевского. Перед нами ахматовский город-призрак, «привесок» к огромной тюрьме:

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад,
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.

И только после этого эпического вступления начинает звучать личная тема — плач по сыну, находящемуся в тюрьме только за то, что он был ребенком двух великих поэтов.
Уже в первом стихотворении «Уводили тебя на рассвете...» этой теме придано широкое звучание. Лирическая героиня сравнивает себя со «стрелецкими женами», воющими «под кремлевскими башнями». Смысл этого сравнения понятен: пролитую кровь нельзя оправдать ничем.
Во втором стихотворении «Тихо льется тихий Дон...» вдруг возникает мотив колыбельной как напоминание о том, что речь идет о материнской любви и материнском горе.
Третье, четвертое, пятое и шестое стихотворения носят личный характер. Здесь есть точные временные детали («семнадцать месяцев кричу»), ласковые обращения к сыну («как тебя, сынок, в тюрьме ночи белые глядели»), характеристика лирической героини поэмы («царскосельской веселой грешницы»). Но за матерью и сыном встают тысячи таких же жертв сталинской тирании, поэтому мать-поэт стоит в очереди под Крестами «трехсотая».
Создается страшный образ страны-тюрьмы: «крепки тюремные затворы», за которыми «каторжные норы и смертельная тоска».
Даже описывая горе, перед которым «гнутся горы», Ахматова остается верной своей любви к Пушкину: слова «каторжные норы» взяты из его знаменитого послания декабристам. Как и «смуглый отрок», Анна Андреевна отвергала любое насилие над личностью, любую тиранию.
Здесь же возникает и образ города. Ленинград Ахматовой лишен пушкинского блеска. Я думаю, что он даже страшнее Петербурга Достоевского. Перед нами ахматовский город-призрак, «привесок» к огромной тюрьме:

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад,
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.

И только после этого эпического вступления начинает звучать личная тема — плач по сыну, находящемуся в тюрьме только за то, что он был ребенком двух великих поэтов.
Уже в первом стихотворении «Уводили тебя на рассвете...» этой теме придано широкое звучание. Лирическая героиня сравнивает себя со «стрелецкими женами», воющими «под кремлевскими баш¬нями». Смысл этого сравнения понятен: пролитую кровь нельзя оправдать ничем.
Во втором стихотворении «Тихо льется тихий Дон...» вдруг возникает мотив колыбельной как напоминание о том, что речь идет о материнской любви и материнском горе.
Третье, четвертое, пятое и шестое стихотворения носят личный характер. Здесь есть точные времен¬ные детали («семнадцать месяцев кричу»), ласковые обращения к сыну («как тебя, сынок, в тюрьме ночи белые глядели»), характеристика лирической героини поэмы («царскосельской веселой грешницы»). Но за матерью и сыном встают тысячи таких же жертв сталинской тирании, поэтому мать-поэт стоит в очереди под Крестами «трехсотая».
Только в поэме оно получило свой истинный смысл. Для того, чтобы выжить, мать должна стать каменной, научиться не чувствовать боли:

Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

Но вынести все это трудно, поэтому восьмое сти¬хотворение названо «К смерти». Лирическая герои¬ня ожидает свою смерть, как когда-то ждала Музу:

Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.

Но смерть не приходит, поэтому надо ее поторо¬пить. В девятом стихотворении явственно звучит мотив предчувствия самоубийства:

Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином,
И манит в черную долину.

И лишь в десятом стихотворении «Распятие» тра¬гедия тысяч матерей вырастает до вселенских мас¬штабов. Звучит тема христианского очищения:

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел.
А туда, где молча мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

Эпилог поэмы состоит из двух частей. В первой части вновь возникает образ тюремной очереди, но уже обобщенный, наполненный образами-символами:
Сюжетно-композиционное своеобразие литературы XIX века «опадающие лица», «серебряные локоны». Воспри¬ятие художника здесь преобладает над восприяти¬ем жертвы.
Вторая часть развивает темы русской классичес¬кой поэзии, появляется образ поэта-пророка, чьим ртом «кричит стомильонный народ». Здесь же Ах-матова развивает тему Памятника, который у нее не похож ни на державинский, ни на пушкинский, так как он материален, зрим. Памятник Ахматовой должен стоять у той страшной тюремной стены, где «выла старуха, как раненый зверь».
Так композиция поэмы помогает яснее выразить то, что хотела заявить Ахматова: свое право гово¬рить о народном горе.
В наше непоэтическое, меркантильное время со¬всем не лишним кажется общение с той, в ком ни¬когда не гасла любовь к жизни, вера в свой народ, душевная стойкость и непреклонная воля. Возьми¬те в руки томик Анны Андреевны Ахматовой!